— Имеете в виду засекреченность?
— И это тоже.
— Тысячи разных специалистов обеспечивали безопасность Проекта, но всё равно руководителям доставалось больше всех. Судьба академика Некрасова всем известна. Не раз попадал под удары и господин У. В нескольких странах мира у него были кабинеты, абсолютно аутентичные. Одинаковые огромные окна, лестница в тридцать три ступени, кабинет в эркере, ротонда в саду. Господин У везде должен был чувствовать себя как дома. Заходящее солнце бросало лучи в западное окно кабинета, на рабочем столе лежала зеленая ветка. Ее меняли каждый день, хотя сам он вряд ли это замечал. На северной стене везде, во всех кабинетах, висела одна и та же старинная картина: «Ба-цзе принимает зятя». В Китае, в Марокко, в Италии, в Бразилии. Почему-то прием зятя неким Ба-цзе нравился господину У, хотя я не уверен, что он хотя бы замечал картину. А меня прием этого зятя скорее отталкивал. Люди со свиными мордами, невестка на тонких ножках, серенькая, как мышь. Но господин У так долго жил в Китае, что насквозь пропитался его духом. Он, например, никогда не произносил вслух слово «умер». Когда убивали его помощников, он говорил: «дуб повалило молнией». Идеи господина У тоже никогда не повторялись — как знаки в книге «Тысяча иероглифов». Говорят, за день до исчезновения господина У кто-то видел на китайской верфи человека в глубоком трауре: весь в белом, подпоясан веревкой из рисовой соломы, на ногах соломенные сандалии, на шее — связка денег из серебряной бумаги, а на ленточке, украшающей соломенную шляпу, надпись: «Увидишь и обрадуешься».
— Думаете, господина У убили?
— Я не комментирую подобных предположений.
— Но «Узза» стартовала без господина У.
— Никаких комментариев.
— Чего вы ждете от полета «Уззы»?
— Прежде всего, достижения Цели.
— Вы считаете, мы встретим Чужих?
— Мы воспользовались их приглашением.
— А если пригласившая сторона нас разочарует? Они ведь не из Тогучина. Сами говорите. Вдруг они похожи на каких-нибудь грандиозных звездных червей или на облака темной материи?
— Ни черви, ни облака не способны создавать чертежи.
— Как вы оцениваете действия первых двух экипажей «Уззы», доктор Голдовски?
— Неоднозначно, тайтай. На борту Модуля, которым командовал капитан Стеклов, были собраны прекрасные опытные специалисты, но, к сожалению, там произошел какой-то технический сбой, возможно, по вине террористов. Экипаж выбросило в свободное пространство. Связи с ним нет, местоположение не установлено. Правда, нам известно, что капитан Стеклов успел загрузить на борт Модуля всю необходимую аппаратуру. Кто-то уже шутил, что людям Стеклова хватит пищи, воды и воздуха на все сто пятьдесят лет вперед, дай им только небо здоровья.
— А второй экипаж?
— Они отказались от полета.
— Что повлияло на них? Угрозы террористов?
— Я не комментирую подобных предположений. Когда господину У было холодно, он надевал стеганый халат на подкладке и цитировал: «На четыре разных части небо год разделило…» Он любил цитировать старинные стихи. «Украдкой один я грущу осенней порой…»
мю (ми)
«Бекович!»
Стармех оглянулся.
«Почему никто не интересуется этими…»
«…фантомами памяти?» — догадался он.
«Ну да». Я увидел вдруг, как много в оранжерее муравьев. Желтые, черные, коричневые, белые, красные — они копошились везде. Я боялся на них наступить. А в мокрой траве валялась мятая салфетка с неясным отпечатком розовых губ.
«Не наклоняйся, — сказал Бекович. — Всё равно не возьмешь в руки».
«Тоже фантом? Мы что, правда, вошли в зону Чужих?»
«Спроси навигаторов, — усмехнулся стармех. — А можешь и не спрашивать. Ты, наверное, не знаешь, но капитана Стеклова на «Уззе» уже видели. — Он посмотрел на меня: — Не вся информация доходит до марсовых. Феномен пока не объяснен, мы ничего не знаем о природе таких вот странных отражений сознания. Но знаем: люди с Модуля, появившиеся в нашей оранжерее, — чистая иллюзия. Не стоит придавать этому значения. Ты ведь не придаешь значения появлению мышей на корабле, правда? Ну, тревожат они нас, ничего страшного. В течение жизни каждый человек хотя бы раз видит то, до чего не дотянется ни при каких условиях. Мы все — иллюзия, Стеклов. По крайней мере, твой отец считал так же, потому и не планировал возвращения».
«Как это не планировал?» — «Очнись, Стеклов! Мы не в кругосветке!» — «Как можно не планировать возвращения?»
«А ты вспомни, — покачал головой стармех. — О нас говорили на Земле всё, что угодно, только о будущем возвращении никто не упоминал. Колумб плохо представлял себе, куда несет морскими ветрами его ненадежную каравеллу. А «Уззу» несут звездные ветры. И только в одном направлении. Неизвестном, как ты понимаешь. Мы как бы подразумеваем обратный путь, но если его нет, а? Я — старший механик, но не имею доступа к двигателям. А наши навигаторы не могут определить точку прибытия. Колумб шел вокруг круглой Земли, мы лишены даже этого преимущества. Да и кому нужен наш экипаж?»
«Близким», — сказал я, поколебавшись.
Бекович сплюнул: «Не уверен, что моего брата еще не повесили».
Я не хотел развивать тему его брата. Старший Бекович даже среди террористов выделялся жестокостью. Известно, что научные центры после его акций выглядели как руины.
«Истинный Разум, Стеклов, это — Любопытство, — покачал головой стармех. — Так принято думать. Да, мы приняли подарок Чужих, но не имеем никакого представления о том, куда нас это заведет. Железный Драйден, лидер террористов, считал «Уззу» ловушкой. Он считал, что Чужие давно на Земле, совсем незачем искать их в космосе. Они давно рядом. Просто мы не понимаем их, как не можем сейчас понять экипаж Модуля. Железный Драйден считал, что нельзя заниматься Проектом, который не усиливает землян. Он был уверен, что Чужих надо искать на Земле. Возможно, мы миллионы лет сосуществуем с ними, как, скажем, сосуществуем с дельфинами, просто наши приемники работают на разных волнах. Железный Драйден требовал бросить всю энергию, все силы, финансы, интеллект землян на дальнейшую разработку радаров Разума, переориентировав их на поиск в реальных пределах. Он считал, что Чужие не могут быть плохими или хорошими, они просто чужие. Они чужие всем: и Железному Драйдену и господину У. Террористы вели бесконечную войну вовсе не с наукой и не с учеными, а с функционерами, требовавшими одностороннего и безумно дорогого развития в сторону космоса. Только в сторону космоса. А разве нам не всё равно, где мы встретим Чужих — в Волосах Вероники или в созвездии Стрельца, в Гончих Псах или в Деве? А раз так, то лучше уж встретить их прямо на Земле, Стеклов, и по своей собственной инициативе, а не выполняя условия некоего загадочного Послания. Может, «Узза» действительно как доисторический паровоз поставлена на невидимые рельсы? А? Зачем нам терять возможность маневра?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
